![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Дата
Мой блог- свободная от репостов зона. Ничего принципиального, просто мой блог- это мой блог. Однако, сегодня есть повод нарушить эту традицию. 22 января (по старому стилю) исполнилось невесть сколько лет моему другу ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
primardo. Подарить мне ему нечего, нехай звиняє, но если уж ломать традиции- так ломать. Подарю вам мой самый любимый его пост- и ему приятно, и мне абсолютно ничего не стоит.
Вы знаете, какие они, эти цыганки?
Коварные!
От них одна беда. Я вот историю вам расскажу, чтобы вы поняли. Сам я в ней не участвовал, мне приятель рассказал. Но я ему как себе верю, просто так, на холяву врать не будет.
Еще в советское время было. Он работал тогдав охране на табачной фабрике. "Ява" или "Дукат", не помню, не суть.
И работала там у них одна цыганка. Набивала сигариты на станке-полуавтомате.
И вот повадилась эта цыганка на работу босиком заявляться. Как по улице шла, так с грязными пятками в цех.
А там же стерильность. Все в белых халатиках и тапочках. Тоже белых. Табачная промышленность к пищевой тогда относилась, не знаю, как сейчас. И это было правильно - их же в рот берут, сигареты эти, если кто не знает.
А тут цыганка эта, с ногами, черными, как ее бездонные глаза.
Ну, работницы цеха ей замечания делали. Негоже, мол, на девяностом году советской власти босой расхаживать. Не крепостное же право. И про гигиену тоже.
А та и в ус не дует. Я, говорит, дочь воли и полей, босая родилась, босая и помру, и в промежутке между этими событиями обуваться не собираюсь, это наша национальная традиция, почитайте видного цыгановеда Бессонова.
И сцепились они с одной на эту тему. А у цыганки этой, оказывается, нож был. Нож она носила с собой, неясно для каких целей. И порезала она этим ножом бабу ту, не до смерти правда.
Ее, конечно, повинтили, вызвали ментов, и те повели ее через весь город в отделение. Босую и в кандалах, что твою Зою Космодемьянскую. Дело, правда, летом было.
Сажают в камеру и оставляют сторожить паренька одного, младшего лейтенанта, только что из училища.
И начинает она его охмурять. Мол, не окажешь ли мне, лейтенантик, помощь медицинскую, ножки я себе все сбила, в кандалах тяжелых по городу идючи, а мне на них еще в Сибирь через всю Россию необъятную по снегам да торосам ледяным чапать...
Уж как он ей эту помощь оказывал, сказать не берусь. Только кончилось тем, что отпустил он ее и сам за ней увязался.
Да, сбежали они с цыганкой этой. Все он бросил - дом на Ленинском проспекте, корову, курей, хозяйство.
Сбежали в Бешкек, Киргизской области.
Стали зелень в Москву на продажу возить. Что за зелень такая была не знаю, но видно хорошая, денег много заработали, поднялись в общем в плане материального достатка. Казалось, живите да радуйтесь.
Но это же цыганка!
И влюбляется она в специалиста гастронома по разделке мясных туш со специализацией на мелких и средних животных. Одним словом - мясника. Уйгура по национальности. И начинает с ним путаться прям на глазах у мента своего.
Тому, понятно, дело это не нравится. Он ей откровенно говорит - ты чего творишь, тля нерусская? Мало я тебе штоле за эти дела фонарей навешивал?
А она ему презрительно так - мол ментом ты был, ментом и останешься. Не понять тебе высокого полета души моей вольной степной.
Ты бы, говорит, лучше посмотрел, как он тушки кроликов разделывает - это же опера Чайковского, Кармен.
Какой мужик такое стерпит?
Ну, мент этот тэтэшник достал, еще старый, табельный - прихватил, когда сбегали. Она же и посоветовала. Семнадцать выстрелов сделал. Почти всю обойму в нее вогнал.
Сам же наряд и вызвал. Приезжают они.
Лежит она, родимая, как живая. Лицо спокойное, на смуглых щеках румянец, якха дро болыбэн дыкхэна, и пятка грязная...
primardo. Подарить мне ему нечего, нехай звиняє, но если уж ломать традиции- так ломать. Подарю вам мой самый любимый его пост- и ему приятно, и мне абсолютно ничего не стоит.
Вы знаете, какие они, эти цыганки?
Коварные!
От них одна беда. Я вот историю вам расскажу, чтобы вы поняли. Сам я в ней не участвовал, мне приятель рассказал. Но я ему как себе верю, просто так, на холяву врать не будет.
Еще в советское время было. Он работал тогдав охране на табачной фабрике. "Ява" или "Дукат", не помню, не суть.
И работала там у них одна цыганка. Набивала сигариты на станке-полуавтомате.
И вот повадилась эта цыганка на работу босиком заявляться. Как по улице шла, так с грязными пятками в цех.
А там же стерильность. Все в белых халатиках и тапочках. Тоже белых. Табачная промышленность к пищевой тогда относилась, не знаю, как сейчас. И это было правильно - их же в рот берут, сигареты эти, если кто не знает.
А тут цыганка эта, с ногами, черными, как ее бездонные глаза.
Ну, работницы цеха ей замечания делали. Негоже, мол, на девяностом году советской власти босой расхаживать. Не крепостное же право. И про гигиену тоже.
А та и в ус не дует. Я, говорит, дочь воли и полей, босая родилась, босая и помру, и в промежутке между этими событиями обуваться не собираюсь, это наша национальная традиция, почитайте видного цыгановеда Бессонова.
И сцепились они с одной на эту тему. А у цыганки этой, оказывается, нож был. Нож она носила с собой, неясно для каких целей. И порезала она этим ножом бабу ту, не до смерти правда.
Ее, конечно, повинтили, вызвали ментов, и те повели ее через весь город в отделение. Босую и в кандалах, что твою Зою Космодемьянскую. Дело, правда, летом было.
Сажают в камеру и оставляют сторожить паренька одного, младшего лейтенанта, только что из училища.
И начинает она его охмурять. Мол, не окажешь ли мне, лейтенантик, помощь медицинскую, ножки я себе все сбила, в кандалах тяжелых по городу идючи, а мне на них еще в Сибирь через всю Россию необъятную по снегам да торосам ледяным чапать...
Уж как он ей эту помощь оказывал, сказать не берусь. Только кончилось тем, что отпустил он ее и сам за ней увязался.
Да, сбежали они с цыганкой этой. Все он бросил - дом на Ленинском проспекте, корову, курей, хозяйство.
Сбежали в Бешкек, Киргизской области.
Стали зелень в Москву на продажу возить. Что за зелень такая была не знаю, но видно хорошая, денег много заработали, поднялись в общем в плане материального достатка. Казалось, живите да радуйтесь.
Но это же цыганка!
И влюбляется она в специалиста гастронома по разделке мясных туш со специализацией на мелких и средних животных. Одним словом - мясника. Уйгура по национальности. И начинает с ним путаться прям на глазах у мента своего.
Тому, понятно, дело это не нравится. Он ей откровенно говорит - ты чего творишь, тля нерусская? Мало я тебе штоле за эти дела фонарей навешивал?
А она ему презрительно так - мол ментом ты был, ментом и останешься. Не понять тебе высокого полета души моей вольной степной.
Ты бы, говорит, лучше посмотрел, как он тушки кроликов разделывает - это же опера Чайковского, Кармен.
Какой мужик такое стерпит?
Ну, мент этот тэтэшник достал, еще старый, табельный - прихватил, когда сбегали. Она же и посоветовала. Семнадцать выстрелов сделал. Почти всю обойму в нее вогнал.
Сам же наряд и вызвал. Приезжают они.
Лежит она, родимая, как живая. Лицо спокойное, на смуглых щеках румянец, якха дро болыбэн дыкхэна, и пятка грязная...
<span style="font-size: x-small